Еще не открыли для зрителей двери театров, не расчехлили бархатные кресла залов, а оркестр Государственного академического Большого театра имени Алишера Навои уже погрузился в ежедневные четырехчасовые репетиции, готовясь к знаковому для Ташкента событию — I Национальному симфоническому Open Air. Мероприятие пройдет 9—10 сентября, а в Сети уже с начала августа ломаются копья да звенят доспехами комментаторы.

Автор VOT Екатерина Цой встретилась с дирижером ГАБТ Бобомуродом Худайкуловым и задала самые животрепещущие вопросы, волнующие узбекское интернет-сообщество.

— Мне нужно пам-пам-пам, понимаете? Пам-пам-пам. А теперь еще раз, пожалуйста. И помните: громко — не значит хорошо, — по залу разносится голос дирижера.

Сегодня лишь репетиция, однако Бобомурод Худайкулов при параде: белоснежная рубашка, классические черные брюки. Он, как хороший учитель, — строг, но справедлив к коллективу. Оркестр по взмаху дирижерской палочки раз за разом репетирует сложные партии, добиваясь безупречного звучания. Иногда маэстро останавливает музыкальный «класс» и «вызывает к доске» отдельный инструмент, заставляя отвечать урок соло. Пам-пам-пам, понимаете?

Чем для вас как для профессионала и человека искусства интересен предстоящий Open Air ?

Open Air именно в том формате, в котором мы его задумали, — большой вызов и интересный эксперимент. Одно дело — играть спектакли в родных стенах, и совершенно другое — выйти на открытый воздух. Нет смысла отрицать, что внутри репертуара мы крайне академичны, четко разграничиваем дозволенное и недозволенное, исполняем исключительно классические произведения, но на площади планируем стать на шаг ближе к зрителю. Моя цель — показать коллектив с разных сторон и в разных амплуа. Часто говорят, что театр начинается с вешалки и никогда — что с оркестра. А ведь, по сути, первым зрителей встречает именно Симфонический оркестр. Живые люди сидят в оркестровой яме: кто-то репетирует сложные отрывки, кто-то поправляет бабочку, кто-то перешептывается с коллегой о предстоящем спектакле, все волнуются, переживают и… остаются незамеченными. Оркестра не видно, но без него спектакль не начнется никогда. На Open Air мы продемонстрируем тот сплоченный, сложный, слаженный организм, который в силу специфики остается «за кадром».

Почему вы заявляете мероприятие как первый Open Air, ведь концерты подобного формата уже проводились в Ташкенте?

Вы правы, концерты проводились. Летняя площадка Дворца искусств «Туркистон» — постоянная платформа для проведения мероприятий под открытым небом, и, действительно, наши коллеги, другие оркестры и наши артисты тоже не раз выступали на улице. Но. Впервые Open Air проводится так грандиозно, на уровне правительства и при поддержке представителей бизнеса. Впервые будут построены декорации и специальная сцена. Впервые на сцену под небом выйдет балет. Впервые это событие — национального масштаба. По сути, это полноценный театр, просто уберите стены и добавьте небо. Я надеюсь, что зритель придет, прослушает программу и убедится, что мы проделали огромную работу ради того, чтобы привлечь его внимание к классической музыке.

Как составлялась программа вечера? Из чего она будет состоять?

В течение нескольких месяцев мы с режиссером театра Андреем Слонимом и художественным советом выбирали композиции, стремясь охватить самые разные направления, чтобы каждый нашел что-то для себя. Когда в дом приходит гость, радушный хозяин не выставляет на стол только первое или второе блюдо, мол, ешь, что дают. Нет, мы стараемся, готовим и первое, и второе, и салаты, и десерт — накрываем богатый дастархан. Также и на предстоящем концерте: будет представлена разноплановая программа, чтобы все, кто придет, могли «продегустировать» самую разную музыку. Зрителя ждет своеобразный микс из классики, эстрады, народных песен и популярных саундтреков. Оперное и балетное искусство представлены в новом ключе, однако в программе будет много сюрпризов. Даже очередность номеров выстроена таким образом, чтобы у слушателя не осталось времени расслабиться и заскучать. Допустим, текущая композиция вам не понравилась, а вот следующая заденет за живое.

Саундтреками музыкальные коллективы приманивают аудиторию давно. Достаточно вспомнить выступление симфонического оркестра в Вене с композицией из «Аватара» или музыку из «Властелина колец» в исполнении филармонического оркестра Квебека, а то и легендарную тему из «Звездных войн», выбранную Берлинским филармоническим оркестром.

Знаете, мне встречались комментарии, что выступления перед торговыми центрами и прочие подобные мероприятия снижают высокую планку искусства. По вашему мнению, это зазорно или все-таки необходимо в текущих условиях?

Давайте обратимся к мировой практике. Берлинский филармонический оркестр, который входит в пятерку лучших оркестров в мире, Лос-Анджелесский оркестр успешно используют такую практику для привлечения внимания зрителя. Я не считаю, что мы опускаем планку ГАБТа, это предрассудки.

Вы знаете, что в Италии только за последние несколько лет закрылись 15 оперных театров. В Италии! Почему? Из-за снижения интереса к классическому искусству! У современных людей есть телевидение, есть интернет, им не нужна академическая музыка. Но если нашему театру по примеру заграничных коллег удастся увеличить аудиторию, то это прекрасно! Как говорится, «цель оправдывает средства». Для чего в целом нужны мероприятия такого формата? В первую очередь для популяризации узбекской и мировой классики. Мы должны привлечь зрителя — вот главная цель. Это раньше, когда музыка звучала лишь в церквях, оперное искусство было элитарным. Сегодня можно за 10 000 сумов купить билет и насладиться живым звучанием.

Если возрастет интерес к театру, то и уровень артистов повысится. Ко мне после спектакля будет подходить администрация и говорить: «Худайкулов, ваше предыдущее исполнение не понравилось людям, вот что они написали в книге жалоб и предложений!». И Худайкулов будет работать, как проклятый, как раб на галерах, чтобы удовлетворить искушенный вкус зрителя.

Флэшмобы с участием именитых оркестров в разные годы осваивали пространства венского вокзала, копенгагенского метро, нюрнбергской площади, кельнских улиц, берлинского торгового центра.

К вопросу о привлечении нового зрителя и доступности театра: не кажется ли вам, что ценовой диапазон от ста тысяч до 1,3 миллиона сумов плохо вяжется с идеей популяризации высокого искусства? Далеко не каждому ташкентцу билет по карману.

Да, я видел в Сети обидные комментарии, что ГАБТ решил «навариться». Могу с уверенностью сказать, что цель концерта — не зарабатывание денег! Ни один оперный театр не покрывает самостоятельно свои расходы, даже Метрополитен-опера, бюджет которого сравним с бюджетами голливудских фильмов. В нашем случае ситуация та же: продажи билетов не окупают всех издержек, мероприятие организуют на средства государства и компаний-спонсоров. Специально для нашего Open Air приглашают высококлассных специалистов, возводят настоящий театр под открытым небом, практически Арена-ди-Верона: декорации, экраны, сцена, трибуны — все требует вложения значительных средств, поэтому о наживе театра речи не идет.

Есть и другая сторона. Театр, искусство, классика никогда не станут популярными, если будут стоить дешевле, чем обед. Вспомните, когда в Москве в четыре раза выросли цены на билеты в музеи и галереи искусства. Посетителей стало в три раза больше. Билеты в Большой театр нужно доставать за месяц. И знаменитый Большой не был бы тем, чем он является, если бы билет туда стоил, к примеру, 300–400 рублей.

Выступления «с использованием фонограммы» (это официально пишется на всех афишах) звезд узбекской эстрады стоят не меньше, но проходят с аншлагом. Билеты на наши репертуарные спектакли обходятся в 20–30 тысяч, но некоторые премьеры играются в полупустом зале. Значит, дело все же не в деньгах? И потом представьте: вечер, фонтан, звездное небо, мужчины в смокингах, прекрасные леди в вечерних платьях, бессмертная музыка… Это же чудесно!

Вопрос женщин в вечерних платьях также довольно остро стоит в современном театре. Насколько важен дресс-код? Если человек пришел в футболке и джинсах, то мы заведомо отказываем ему в возможности слушать классическую музыку? Не происходит ли в этом случае отдаления театра и зрителя?

На мероприятии будет дресс-код, что указано в билетах и пригласительных. Мы же не туземцы и должны понимать, где какой наряд уместен. Согласитесь, на вручение премии «Оскара», получение «Грэмми», встречу с Президентом или в Мариинский театр никто не отправится в шортах и сланцах. Дресс-код — вопрос элементарного уважения к артистам и искусству. И потом, разве вам самой не хочется придти на концерт в красивом вечернем платье в сопровождении кавалера в классическом костюме, оказаться встреченной вежливыми капельдинерами, которые помогут найти свои места, пройти в коктейльную зону… Это же совершенно иная, чарующая, волшебная атмосфера!

Не беспокоят ли вас возможные проблемы со звуком? Все-таки в отсутствии стен волны будут свободно рассеиваться в пространстве. Стоит открыть комментарии к любому стадионному концерту, и сразу натыкаешься на лавину жалоб, что звук не доходит, распадается, превращается в кашу.

Акустическая сторона мероприятия меня очень беспокоит, но в подготовку вовлечены высококлассные специалисты, так что, надеюсь, подобного не произойдет.

По словам режиссера ГАБТ имени Алишера Навои Андрея Слонима, со звуком будет работать группа Игоря Иосиса, а съемку обеспечивает команда из Санкт-Петербурга, сотрудничающая с Мариинским театром.

В процессе разговора вы выразили надежду, что концерт оправдает себя. А что будет служить мерилом успеха? Явно ведь не финансовые сборы.

Конечно, нет. Наша задача — не заработать, а привлечь зрителя. Если мы получим отклик, поддержку, желание следить за нашим творчеством, то подобные мероприятия станут регулярными, причем будут проводиться не только в столице. Успех определится аплодисментами и поддержкой зала, а потом — волной отзывов в социальных сетях и публикациями СМИ.

Не слишком ли субъективный параметр? Однажды в разговоре с подругой из Казахстана я привела в качестве доказательства успеха тот факт, что на аплодисментах весь зал встал, на что она ответила: «И что? У нас тоже встают, даже если спектакль не понравился. Просто из вежливости».

Нет, у нас такого не бывает. В Узбекистане очень искренний зритель. За границей, например, в Большом театре есть клакеры — люди, которые в нужный момент обеспечивают овации публики. У нас же заводил и подсадных уток нет, если человек аплодирует — значит, ему понравилось.

Считается, что профессию клакеров придумал Нерон, который мечтал стать певцом. Увы, не сбылось! Пришлось становиться императором Римской империи. Петь властитель любил, а вот люди его слушать — не очень. В конце концов, чтобы не казнить каждого не аплодирующего невежду (на всех гильотин не напасешься), титулованный исполнитель обзавелся толпой клакеров, которая без устали рукоплескала работодателю. Через несколько веков клакеры уже срывали выступления не желающих платить им Энрико Карузо и Лучано Паваротти. Но это так, мелочи.

Невозможно остаться равнодушной, когда о театре говорят так, как Бобомурод Худайкулов: увлеченно, страстно, убежденно. А наблюдая за тем, как на пустую канву зала густыми, плотными мазками ложится «Parla più piano» из «Крестного отца», проникаешься уверенностью, что волшебная ночь, бархатное небо, дамы в вечерних нарядах, шепот фонтана и бессмертная музыка обязательно случатся в культурной жизни Ташкента. И это будет прекрасно.

Текст: Екатерина Цой
Фото предоставлены организаторами Open Air