VOT пообщался с главным джазменом страны и узнал о специфичной страсти к джазу, о пожизненных мурашках по коже и о смело утвержденном верном пути.

Мансур Ташматов — джазмен, композитор, певец, человек с собственным предназначением в музыке и изысканным вкусом по жизни. Ссылаясь на это имя, можно упомянуть о достижениях, характеризующих его как личность. Сегодня Мансур Ганиевич удостоен звания Народного артиста Узбекистана, имеет статус Лауреата международных конкурсов, а также является Художественным руководителем оркестра имени Батыра Закирова.

О телефонном разговоре с Френком Синатра, о своих самых крупных проектах, о следе в группе «Ялла» и о джаз-прогнозе на ближайшее время читаем далее.

Мой разговор с Френком Синатра

Френк долго не подходил мне в качестве исполнителя, планки и идеала. Но я начал понимать его в свои 40 лет, так как его песни — для взрослого сознания и освоения: они имеют философскую окраску и достаточно серьезны. Люблю его подход к музыке. Мне кажется, что настоящая профессиональная музыкальная школа — это когда ты способен на расстоянии понять исполнителя, и я вовсе не имею ввиду слова.

Песни Френка подошли мне: я подстроился под них, а они под меня, на это существует веский аргумент. Это событие было легендарным в моей жизни, помню все до мелочей. В свое время я служил в узбекской армии и имел звание майора. Уильям Перри — министр обороны США того времени, был другом Френка Синатра. Он хотел удивить друга, показав ему меня, так как репертуар был схож, и к тому уже я исполнял его песни. Уильям организовал нам гастроли в Пентагон, мы приехали со своим оркестром. Помню, как Уильям Перри набрал по телефону Френка и сообщил ему, что мы прибыли. К несчастью, Френк в тот момент уже находился в не добром здравии и не мог никого принимать. Я расстроился, ведь вот-вот я мог увидеть своего кумира и даже спеть перед ним, но вовремя сообразив, я спросил у Уильяма могу ли я хотя бы поговорить с ним по телефону и выразить слова восхищения за его талант. Уильям дал мне трубку и я, как ошпаренный, начал говорить ему комплимента рода: «Я восторгаюсь Вами, Вы мой кумир», в ответ я услышал его живой голос с репликой «Well done, Well done, Thank you». Это было неописуемое явление: не помню эмоций, помню только, что из меня искрился восторг.

My Way: Как я пришел в джаз

В молодости я не имел к джазу ни малейшего отношения. В те времена я был одержим хард-роком, возможно, это явление можно смело свалить на возрастные предпочтения. Давал концерты в рок стиле и чувствовал себя свободным и энергичным: хотелось покричать в третьей октаве. Все продолжалось до того момента, пока в моей жизни не появились темнокожие — Джеймс Браун, Стиви Уандер и все вокруг изменилось. Что касается Стива, он по-настоящему волшебен, за него это скажет его легендарная фамилия. Он настолько очаровал меня, что сегодня я могу процитировать любую фразу из его песен и назвать практически все альбомы.Он сыграл огромную роль в фундаменте моего творческого развития и помог осознать, что я на верном пути.

В итоге, джаз пришел ко мне через тяжелый рок, как озарение, как что-то непредвиденное, спонтанное и неожиданное. В тот, момент, когда я определил для себя то, что действительно греет мне душу, я разделил гармонию наедине с собой. Мой творческий путь начался в группе «Синтез», после коллектив был переименован в «Наво», затем «Садо». Успех застал меня в те самые времена: пришла слава, я был буквально «нарасхват», транслировался по телевидению. Помню даже пошла такая байка в мой адрес: «Слушай, я утюг включаю, и даже там ты!». С тех пор, я существую как артист. Оставаться в хорошей музыкальной форме мне помогает ни что иное, как сама музыка, хорошая музыка.

Я рад, что не поступил в консерваторию

Помню, как ходил вокруг консерватории и у меня тряслись коленки, о поступлении туда я даже не мечтал так, как считал ее «храмом Божьим». Взамен я без проблем поступил в театральный институт и проучился там успешно пять лет. Моя специальность — актер музыкального театра, и я не жалею, что поступил именно туда. В мои занятия входили: фортепиано, сольфеджо, вокал балет и даже фехтование. Я научился танцевать и развиваться всестороннее.

Благодарен судьбе, что не поступил в консерваторию, а предпочел театральный. Мое мировоззрение стало шире, а талантов прибавилось. Уже в институте я стал лауреатом международных конкурсов и блистал на сцене. Благодаря актерским данным, я исполняю драматические роли и отлично владею телом на сцене. Этот период моей жизни воспитал во мне артиста и послужил огромной творческой школой.

А вот отношения с «Яллой» не сложились

«Ялла» распалась, примерно в 1973–74 году, некоторые участники группы ушли в армию: Баходыр Джураев, Сергей Иванов. Шел перенабор, проходил суровый кастинг и, вскоре после отбора, я прошел и попал в группу. Все было замечательно, мы выступали и этот период существовал в моей жизни, как особая пора. Учеба на первом курсе театрального института и участие в «Ялле» было в ущерб: многое было упущено по учебной программе.

Помню, стоял вопрос о моем исключении из института и отец взялся решить этот вопрос. На одном из выступлений, он взял меня, уже зрелого парня за уши, в буквальном смысле этого слова, и пригрозил Евгению Ширяеву — нашему продюсеру, что закроет группу, если тот будет отвлекать меня от учебы. Отец мотивировал меня, сказав, что для начала мне нужно получить диплом, а уже после посвящать все свое время сцене. Я последовал его совету и на этом с «Яллой» было покончено.

Я горжусь своими проектами

Я очень горжусь, что среди моих учеников присутствуют имена, удостоенные определенного звания. Народными артистами Узбекистана являются: Севара Назархан, Лариса Москалева, Диана Зиятдинова и многие другие.

Был у меня такой известный в те времена проект «СИДЕРИЗ» (Севара, и Диля, Рано и Зарина). Севара Назархан была одной из участниц. Девочки были просто «бомбой». Я повез их на Болгарский музыкальный фестиваль и они покорили там всех, кого только было возможно.

Группа «Сетора» — также мой проект. Кстати, они сначала собрали весь состав, обратились ко мне и предложили заняться ими в качестве профессиональной группы, я их поддержал.

Джаз-рок коллектив «Джазирама» - моя следующая задумка. С группой мы ездили в Астану на международный конкурс «Астана-блюз» и они стали лауретом этого международного фестиваля. Был интересный случай, связанный с этим выступлением. Была «after-party» и «Джазирама» исполняли песню Френка Синатра «Strangers in the night», нам аккомпанировал сам Ренди Брекер из легендарной группы «Brecker brothers». В общем вернулись домой счастливыми.

Что касается будущего джаза в нашей стране — это очень утонченная музыка и она оставляет свое потомство. Судя по тому, что в Узбекистане есть свой оркестр, ориентированный на такую форму, как Big-Band, то могу предположить, что в этом плане нам светит солнце. Пока будут слушатели, люди заинтересованные в джаз-течении, так называемые «потребители», этот круг будет собираться в Узбекистане, как грамотные музыканты, так и молодежь. Но есть и определенная тенденция, при которой специалисты уезжают в целях большего заработка, и это небольшой спад в развитии. Но это не помеха развитию, думаю джаз-эпоха в нашей стране продолжится.

Перед выступлением у меня мурашки по коже

У меня есть один минус, некий анти-талант — я не умею открывать рот под фонограмму. Я не попадаю, не умею, в общем предлог «не» с фанерой у меня связан тесно. Самое главное в джазе — живое исполнение, это должны знать все люди, соприкасающиеся с этой музыкой. Меня всегда удивляли люди, которые могут открыто написать на своей афише «Используется фонограмма» — это высшая степень халтуры, что не свойственно джазу.

Что касается импровизации, она мне свойственна, но в умеренных рамках. За все это время, я осознал, что в джазе свои правила и традиции. Например, после очередной импровизации, зрители должны аплодировать исполнителю, а очень грамотный слушатель учует перебор в том же самом недолгом самовыражении. Импровизация для меня — миг откровения, но он зависит от того, как ты преподнесешь его публике - важно поймать момент.

Перед выступлением, у меня мурашки по коже, но это ни в коем случае не боязнь публики, а волнение перед тем как перейти из одной жизни в другую. Когда я нахожусь на сцене, я забываю кто я, где я и какой у меня образ жизни. Это волнительное состояние преследует меня недолго, буквально несколько секунд до первой строчки, а может и раньше. Вскоре все исчезает и я пребываю в блаженстве. У меня существует свое правило — я никогда не выхожу на сцену перед выступлением, пусть это будет сюрпризом для меня. Когда в тебе горит любопытство — это десятикратный адреналин.

Текст: Жанона Ахмедова

Фото: Финат Разяпов

* в материале использованы личные фото артиста